Крузман М.

Ребёнок и кукла «среди серых камней»
(В. Короленко и Кира Муратова)

 
О чём речь:

Фильм «Среди серых камней», снятый в 1983 году по сюжету повести В. Г. Короленко «В дурном обществе», – не детский. Он принципиально безжалостен ко всему человеческому, сделан по рецепту зрелой Муратовой – нежно и жестоко. Это неправильный взгляд на русскую классику, вышедшую из «Шинели», – решили чиновники из Госкино и фильм изувечили. Он стал «полочным», а отношение к нему самой Муратовой все эти годы близко к тому, что зовётся «отречением». Имеющийся вариант видится вполне оппозиционным, и «ничейность» ему к лицу: чахотка, шарманка, злые старые дети, «слабогрудые» отцы и мёртвые матери – этот, как выразился Андрей Плахов по поводу «Долгих проводов», «неврастенический гуманизм по своей природе скорее бергмановский». И, добавим, – подлинно короленковский, достоевский, чеховский. С «Серых камней» начинаются долгие проводы и советского кино, и советского литературоведения. Итак, после смерти матери маленький Вася оказывается предоставленным самому себе. Мир нищих бродяг притягивает его, являя собой контраст благовоспитанной, но застоявшейся и лишённой любви атмосфере собственного дома. Постепенно простая жажда приключений перерастает в искреннюю привязанность к новым друзьям – Валеку и угасающей в сыром подземелье его младшей сестре Марусе.

В рассказе Ф. М. Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке» шестилетний бродяжка в поисках копеечки скитается по городу и вдруг замечает в витрине «три маленькие куколки, разодетые в красное и зелёное платьица и совсем, совсем как живые! И подумал сперва мальчик, что они живые, а как догадался совсем, что это куколки, вдруг рассмеялся». И это был его последний смех – он разоблачает кукол, остающихся на белом свете вместо умирающих детей. Игрушка получает субъективность, замещая человека. Дети болеют, чахнут, а вещь остаётся. С другой стороны, ребёнок (эстетически невинное и наивное существо) в игре снимает противоречие между живым и мёртвым, оригиналом и подделкой. Так, в «Бедных людях» зябнущий мальчик заглядывается на танцующих куколок немца-шарманщика. Козетта из «Отверженных» В. Гюго рассматривает с восхищением куклу в витрине: прекрасное создание даёт ей каплю радости в унылой жизни.

Острое противопоставление «живого» и «мёртвого», смешение «куклы» и «ребёнка», а также тайный смысл игрушки мы обнаруживаем в повести В. Г. Короленко. Нищенка Маруся, умирающая от чахотки, – абсолютное дитя природы. «Это было крошечное создание, напоминавшее цветок, выросший без лучей солнца. Несмотря на свои четыре года, она ходила ещё плохо, неуверенно ступая кривыми ножками и шатаясь, как былинка; руки её были тонки и прозрачны, головка покачивалась на тонкой шее, как головка первого колокольчика». «Серый камень» высасывает жизнь из этого ребёнка, нуждающегося в материнской ласке. Без заботы и тепла Маруся увядает, словно осенний цветок. Вася, главный герой повести, приносит ей куклу своей сестры Сони – подарок покойной матери: «очень большая, с ярко раскрашенным лицом и роскошными льняными волосами». Кукла на время оживила и осчастливила девочку, воплотив в себе энергию матери – покойницы, – стала тотемом, связующим два мира. С куклой Маруся обретает свою семью. Когда игрушку попытались отнять, лежащая в забытьи девочка очнулась, принялась тихо плакать, а в лице мелькнуло выражение глубокого горя. Получив куклу обратно в ручки, Маруся «улыбнулась, прижала её к себе и успокоилась». Вася догадывается, что только что «хотел лишить своего маленького друга первой и последней радости её недолгой жизни». В отличие от сияющей красотой игрушки, розовощёкой и белокурой, личико Маруси горит смертельным румянцем, локоны раскиданы по подушке. Девочка и кукла, жизнь и смерть, их смещение и смешение – жестокая игра.

Кира Муратова в экранизации уподобляет Марусю кукле: перед нами – белокурое создание-былинка с круглым фарфоровым личиком, не умеющим улыбаться. Маруся, как заводная, никогда не произносит свои реплики единожды, повторяя их многократно. Голосок кажется списанным с кукольных «схем». Но одновременно это – божий одуванчик, «дюймовочка», психея подземелья. Маруся не умеет играть в детские игры, постоянно принимается тихо плакать, закрываясь от внешнего мира слабыми ручками. Перед смертью она, как Офелия, повторяет одну и ту же песенку: «наш цветочек заболел, наш цветочек заболел». С целью драматизировать отношения «живого» и «мёртвого», режиссёр показывает во весь экран экспонаты из антикварной коллекции кукол. Вася выбирает для Маруси такую огромную куклу, что для девочки она – не столько вместо матери, сколько вместо неё самой. Когда они лежат в кроватке, игрушечная голова явно в два раза больше головки-колокольчика девочки. Игрушка будто заслоняет хозяйку от взрослых, согревает зябнущее тельце. Мёртвая Маруся в кадре сама как куколка: «серьёзная и грустная, с печально вытянутым личиком». Итак, планете поставлен ноль, но даже эту оценку заработать было непросто.

Куклы и детки. На старинных викторианских фотографиях и открытках их не различишь. Но Кира Муратова всё распознаёт: она творит без иллюзий, сантиментов и надежд. Недавно на Украине завершились съёмки её нового фильма «Мелодия для шарманки». Здесь главные – дети, а взрослые появляются лишь в эпизодах. Фильм очень грустный, как утверждают юные актёры Лена Косюк и Рома Бурлак.

 
P.S.

Рома Бурлак: «Мой герой – сирота. Это маленький мальчик, у которого умерла мама, а отца он не знает. Они с сестрой отправляются на поиски своих родных отцов и всё время сталкиваются с грубостью и жестокостью. У Никиты есть какие-то способности, он мыслит по-особенному. Но его никто не понимает. Я живу в Одессе, и там много таких беспризорных детей». Лена Косюк: «Я играю Алёну. Она – аккуратная, очень экономная девочка из бедной семьи. Финал у фильма несчастливый. Но я рада, что это просто кино, а не реальность».