Рис. Уотерхауса | Рисунок и стихотворение Эдварда Лира |
В магической истории Сюзанны Кларк «Гротески и аллегории» Мария I Стюарт использует вышивку как политическое высказывание, яд (подобно Медее), шифр, магию. Согласно историческим хроникам, этому искусству королева научилась во Франции, при дворе флорентийской ведьмы, великой вышивальщицы Екатерины Медичи, матери 16-летнего супруга Марии – Франциска Валуа. Скоро овдовев, Мария Стюарт вернулась в Шотландию, где продолжила творить узоры, но лучшие свои вещи создала в долгие дни заточения в замке Лохлевен и доме графа Шрусбери, где соперничала с его женой-искусницей и ревнивицей. Одна из картинок Марии - реплика античного ужаса, последнего дня Помпеи: на ней вышита античная дама в окружении челяди, застигнутые ужасной катастрофой. Одна из служанок убегает, панически воздев руки. Сохранилось 37 вышивок-сюжетов с изображениями животных, растений. Кстати, в тексте Кларк есть и разрыв ткани и поджог замка.
Вот несколько, наиболее репрезентативных, фрагментов рассказа:
В предисловии к сборнику «Дамы из Грейс-Адьё и другие истории» С. Кларк (от лица мифического профессора Джеймса Сазерленда) характеризует его как «беспристрастное описание тягот, выпавших на долю дам, которые практиковали чародейство в начале девятнадцатого столетия, когда их достижения ставились ни во что коллегами-мужчинами» - Сюзанна Кларк. Дамы из Грейс-Адьё и другие истории.- М.:АСТ, 2007.
Кадры из фильма «Яркая звезда»
Фанни с книгой стихов Китса (слева). Фанни в платье собственного дизайна
|
Древний «код» сублимации женской творческой энергии через вышивку сохраняется в литературе (Джейн Эйр не вышивает, зато рисует странные для своего возраста и пола картины) и в быту вплоть до начала XX века. И если В. Вулф вышивает на досуге для того, чтобы убить всегда страшившее её время (см. дневники), то Фанни Брон в фильме «Яркая звезда» мастерит причудливые наряды; вышивает в стиле «фэнтези», чтобы приблизиться к такому манящему и закрытому миру мужчин.
Мы видим Джона Китса и его друзей пишущими стихи, поющими в хоре «язычников»; путешествующими вместе, громко спорящими. Девочки, барышни, взрослые дамы наблюдают за этими занятиями молчаливо из своего уголка. В финале фильма вдовая юная Фанни остригает себе волосы, бродит мальчиком по зимним пустошам и декламирует сонет Китса, словно, заклинание, до тех пор, пока не становится Китсом, присвоив фонетическую материю стиха.
Девочки «в уголке»: Агнес Флоренс Прайс и Мэри Миллес на фотографиях Л. Кэрролла |
Да, зельеварение Снейпа – инверсия: женская магия, любимое искусство ведьм из рода Медичи; чародейство Меропы, матери Тома Реддла (С. Кларк ставит в один ряд «короля-ворона, магию диких созданий и женскую магию»). В ирландских сагах Грайне (прототип Изольды), жена короля Финна, полюбила прекрасного Диармайда, но безответно. Тогда она добилась взаимности, использовав «гейс» - опасное колдовское заклинание: герой влюбился в Грайне настолько сильно, что не мог жить без неё. В легенде о Тристане мы находим тот же сюжетный каркас: Изольда, желая добиться любви Тристана, пускает в ход любовный напиток (эквивалент «гейс»).
Если литературное творчество викторианских женщин – субститут вышивания и прядения (в одном из стихотворений Вордсворта Люси – пряха у английского очага), то у древних манипуляций Снейпа - вдовы есть удивительно точные поэтические аналоги, как если бы он писал стихи.
Петунья, сестра Лили, презрительно говорит Северусу: ты – сын этих Снейпов из Паучьего Тупика (Тупика Прядильщика). Поищите в сети Психоаналитическое эссе о Снейпе и Джоан Кэтлин Роулинг – «Укрощение Принца», написанное в традициях гендерной критики. Ссылаясь на трактовку символа паука в книге «Сумасшедшая на чердаке», автор эссе видит в Снейпе «сосуд, заполненный лишь тревожными тенями» - удел плетущих паутину девственниц, долго пребывающих в этом состоянии. Все усилия затрачены на поиск ответа: почему Джоан Роулинг не любит снейпоманок и собственного героя? Из выводов, сделанных в ходе расследования, внимания заслуживают следующие:
Неверная методология, помноженная на филологические упущения, заводит в тупик. Доминация матери вдруг превращается в извращённый плод. Напомню: гриффиндорское, отцовское в европейской культуре вторично (и как социальная функция, и как символическая парадигма). Нет ничего странного в том, что сын волшебницы наследует материнский дар. Женская магия - пример тавтологии. Аполлон («небесный» мужской бог) убивает женского Пифона (теллурическую богиню-мать), чтобы присвоить себе всю сферу солярной праматеринской восприимчивости, прежде всего - дар прорицания и вдохновения 2.
Вся история европейской цивилизации является следствием этого убийства, которое перекодировало древнейшую мифологическую базу данных. Феминистская критика, опираясь на достижения т.н. женской литературы XIX века, ищет (и ей и себе) оправданий, хотя это исконно мужская проблема – творчество. В силу личных причин (не только в угоду традиции) Роулинг навязывает «Гарри Поттеру» гриффиндорский финал, но эпилог в данном случае – всего лишь акме стратегии выживания. Текст от начала и до конца – материнский. Меч спрятан на дне озера – это никакая не прихоть Снейпа-вдовы, как полагает автор эссе, а ещё одна ступень обряда инициации мальчика Гарри, такого же маменькиного сына, как Северус или Том Реддл, умеющих варить зелья, разговаривать со змеями. Эйлин, Меропа, Лили – клан мёртвых матерей, продолжающих влиять на мужской мир: «прясть» полотно истории Хогвартса, а заодно – Англии.
За нежеланием Джоан Роулинг говорить о Принце может скрываться нежелание говорить о собственной боли, породившей «поттериану»: ведь история про мальчика-волшебника написана in Memoriam – в память о рано умершей матери.
1 Между прочим, Снейп - Рикман похож на сердцевинную Парку с картины У. Блейка «Три богини судьбы, или Геката»: траурная длинновласая фигура с мужскими чертами и телом. Божество держит магическую книгу. Есть и сова.
2 Сравнивать Снейпа с Хитклиффом не ново: роман Эмили Бронте – матрица большинства викторианских и неовикторианских романов. А на заявление, что герой «Грозового перевала» тоже женщина, отвечу словами Ролана Барта, знатока «дискурса влюблённого»: любовь феминизирует мужчину в той или иной степени.
Поделиться: |